Название: Коридоры Лас-Ночеса
Автор: Хичи-сама
Бета: ashen
Рейтинг: G
Пэйринг: Улькирра\Гриммджо
Жанр:
Дисклеймер: Все не мое, все Кубо Тайто.
Коридоры Лас-Ночеса

читать дальшеКоридоры Лас-Ночеса
Порой кажется, что тишина - извечный спутник этого места, она распространилась и впиталась во все стены Уэко Мундо и так или иначе повлияла на каждого, кто здесь обитает. Она, как душевная болезнь, охватывает разум и диктует свои условия. Только в отдельные минуты, когда идет собрание Эспады, ее заглушают. Но собрание заканчивается, и каждый остается наедине с самим собой. Это время драгоценно для Шиффера. Порой его голова начинает болеть от постоянного гама и ссор, но такова цена, которую приходится платить.
Около двадцати минут назад он зашел в свою комнату, где не был с самого пробуждения, и плотно закрыл дверь, изолировав любые внешние раздражители. Мало ли желающих побороть нахлынувшую скуку. Сидя на диване Шиффер, как обычно, полностью ушел в себя, устремив взгляд стеклянных глаз на стену. Трудно поверить в то, что возможно столько просидеть, не шелохнувшись, однако это было одним из уникальных даров четвертого в Эспаде. Изредка он переводил взгляд на окно, словно в ожидании, что наступит закат или же, наоборот, рассвет.
«Бездействие помогает проанализировать любую ситуацию. Жаль, что некоторые не этого ценят, стремясь прервать покой. Действительно, в последнее время наступило затишье, но это нельзя считать поводом для бессмысленных действий. Особенно это касается Гриммджо».
Улькиорра поднялся на ноги и подошел к окну. Оценив состояние искусственного неба, словно астролог при составлении глупых гороскопов, он ладонью прикоснулся к стене в поиске какого-нибудь контакта с окружающим миром. Зачем? Это давно стало его привычкой. Когда так долго не обращаешь внимания на окружающую тебя действительность, предаваясь размышлениям, требуется внешнее влияние, чтобы вернуться в реальность. На крики и речь, как и на остальные звуки, у него уже выработался иммунитет - осталось только осязание.
«Холодная.… Это, как и все другое, абсолютно неизменно...»
Отдернув руку, словно вместо стены было что-то мерзкое, Улькиорра вновь подошел к дивану. Подняв старую книгу, Шиффер открыл ее на первой странице, скользнув взглядом по первой строке: «Вы снова здесь, изменчивые тени…». На этом желание читать прошло. На его место пришла мысль, что сегодня явно не его день, меланхолия охватывала его слишком откровенно, даже для такой натуры, как он. Опустившись на подушку аккуратно застеленной кровати, арранкар прикрыл глаза. Сон тоже не желал скрасить повседневность, поэтому не оставалось ничего другого, как просто смотреть на потолок.
«Допустим, сейчас началось бы собрание Эспады. И что бы это дало? Вновь лицезрение этого никчемного мусора, наблюдение за бессмысленным высокомерием других. Все здесь неизменно, и следует по одному и тому же замкнутому кругу».
В коридорах царила тишина, в пустыне стояла ночь. Впрочем, Шиффера это вполне устраивало.

Куда идти? Зачем идти? Гриммджо не задавался такими вопросами. Он просто шёл по бесконечному тёмному коридору, засунув руки в карманы и чуть опустив голову. Голубые пряди волос, казавшиеся в этом тусклом освещении бесцветными, словно на старинном выцветшем фотоснимке, небрежно спадали на лоб. Звук быстрых шагов глухим эхом отражался от идеально-ровных стен, медленно тая за спиной Сексты.
В последнее время Гриммджо совсем не находил себе места, не понимая, что с ним творится. Может, это из-за проигранного боя тому мальчишке? нет, вряд ли. Подобные бои доказывают, что есть ещё смысл куда-то идти и к чему-то стремиться. "Тогда что же это, мать его, такое!?" - Гриммджо ощерился, обнажая заостренные клыки. Опять сердце начинает биться сильнее. "Стоп. Чего? Что это я злюсь, думая о вчерашнем собрании?" - Скорее всего, до Сексты ещё не дошла причина его нервозности и волнения, но в тот момент, когда оскал стал сильнее, а сердце забилось быстрее, перед его глазами возникло безразличное лицо другого арранкара, непонятно терзающее и заставляющее душу тоскливо ныть. Оттого, что этот арранкар постоянно делает вид, что не замечает его, Гриммджо, будто его и нет, будто он никто, будто он недостоин даже взгляда...
Поймав себя на мысли о том, что причина его бешенства - Улькиорра, Гриммджо остановился, оглянулся по сторонам, выпрямился и глубоко вдохнул, прикрыв глаза. Через несколько мгновений, вернувшись в более или менее нейтральное состояние, Джагерджек заметил, что стоит у комнаты Улькиорры.
Секста медленно подошел к двери, сжав руку в кулак с такой силой, что казалось, будто мышцы предплечья сейчас порвутся. Стучать он не стал, а лишь, громко выдохнув, расслабил руку и посмотрел прямо перед собой - на массивную дверь. Он сам не понимал, чего он сейчас хочет и зачем все это делает. Лишь непонятный животный инстинкт стучал где-то в глубине сознания, пытаясь что-то сказать ему, открыть на что-то глаза. "Быть адьюкасом было намного легче..." - разочарованно заключил арранкар. Да, было легче. Была только одна цель и только одна проблема - выжить. выжить, чтобы стать сильнее. Становиться сильнее, чтобы выживать.
Гриммджо прислонился к стене у двери, скрестив руки на груди и согнув ногу в колене, погрузившись в дебри своего сознания...

«Говорят, что такое настроение, как у меня сегодня, может скрасить дождь. Жаль, что Айзен-сама не предусмотрел такой ход метеорологических условий в Лас Ночесе. Ну что же.… Каждому месту своя судьба. Каждому человеку или арранкару - тоже. Я точно знаю, что свое предназначение есть у всех, даже у пустых, как бы глупо это ни звучало».
К Шифферу редко приходили подобные мысли. Он был жесток, хоть и не проявлял этого внешне, по сравнению с другими членами Эспады. Наверное, уже давно, будучи человеком, он стал таким - без эмоций, без сожалений. Это облегчало существование. Только тем, кто это испытал, дано понять все прелести тотального отстранения от всех эмоциональных «благ», которые он позволял себе лишь изредка, и то никогда не расслабляясь до конца.
Улькиорра поднялся с кровати. Пара движений - и все ощущения вновь ушли, словно и не существовали никогда. Взгляд устремился на стену в противоположном конце комнаты. Вдруг зародилось желание выкинуть старую мебель, а на ее месте оставить пустоту, такую же, как в дыре на шее. Рука машинально дотронулась до молнии на пиджаке. Потянув немного вниз, Улькиорра открыл свой «признак» пустого. Все, кого он убивал, награждались точно таким же подарком. Но сейчас слух Шиффера потревожило некое шуршание за дверью. Легко было определить чье-либо присутствие, ведь практически всегда в коридорах царила тишина, и малейшее отклонение от нормы давало о себе знать. Буквально через секунду подозрения окончательно подтвердились, раздался чей-то вдох, напоминающий умирающего от голода кота, что мгновенно выдало «посетителя».
«Как же быстро мои мысли находят себе подтверждение…. Даже смешно получается».
Однако ни одного признака веселья, даже легкой усмешки, он не обнаружил. Лицо осталось каменным, глаза наполнились привычной меланхолией, словно там, за дверью, было пустота. Легкими, почти невесомыми шагами, в меру своего роста и веса, Улькиорра подошел к двери, держа руки в карманах. Замок отсутствовал, словно Айзену не хватило средств на такую роскошь, поэтому хватило легкого пинка, чтобы она отворилась. Такова уж натура Шиффера: если его не слушают, он пинает; если он держит руки в карманах, а перед ним дверь, он, опять же, пинает.
Сделав пару шагов вперед, даже не повернув голову в сторону нарушителя покоя, Куарта боковым зрением опять-таки убедился в своих догадках. Зеленые глаза упорно смотрели на стену перед собой, однако сегодня, в меру хорошего настроения, он все-таки не развернулся и не ушел назад в комнату.
-Гриммджо, какова причина столь странного привала? Неужели не нашлось более подходящего места, что бы отдохнуть от долгого скитания по коридорам Уэко-Мундо?
Голос был абсолютно лишен какой-либо сатирической ноты или желания обидеть, так, простой творческий интерес.
«Не ожидал сегодня таких гостей», - добавил он про себя.

Вечный холод стен Лас Ночеса колющими иглами пронзал ткань пиджака Джагерджека и впивался в спину, будоража нервные рецепторы и посылая в мозг сигналы о том, что чувство осязания ещё не пропало от затянувшегося безделья и скуки. Оторваться от турне по своему сознанию Гриммджо заставило довольно резкое движение открывающейся двери, явно с легкой подачи, а точнее, пинка, Улькиорры. Гриммджо скользнул взглядом на вышедшего Куатро, но поворачивать голову в его сторону не стал. Холодный голос Улькиорры, каждое слово, произнесенное им, как казалось Гриммджо - с оттенком презрения и недовольства, заставили Сексту чуть оскалиться.
- А тебе, как всегда, во всём нужно найти причину? - огрызнулся Джагерджек, взглянув на Улькиорру. И опять это странное ощущение всплыло из глубин сознания, ощущение, которое Гриммджо, по-видимому, понять было не дано. Меланхоличные глаза Шиффера производили странный эффект, не позволяя отвести от себя взгляд, заставляя что-то в них придирчиво и судорожно искать.
"Твою мать... Ненавижу этот взгляд!" - Гриммджо отвел взгляд.
- И вообще, что это ты сегодня такой разговорчивый? – в своей привычной, провоцирующе-хамской манере брякнул Гриммджо.- "Не проходишь, как обычно, мимо, без лишних слов..."

Как обычно, ничего нового Шиффер не придумал, и лишь равнодушно смотрел в глаза своему собеседнику. Хотя «смотрел в глаза» - это было сильно сказано. Будто в данном помещении не было никого, кроме него самого. Взгляд выражал только безразличие, а точнее - не выражал ничего. Словно Улькиорра ушел в себя, размышляя о чем-то более высоком, нежели о странной встрече возле своей комнаты с Джагерджеком. Но это была лишь видимость.
Прижавшись к двери спиной, Шиффер внимательно выслушал Гриммджо, однако с ответом не торопился, оценивая полученную информацию. Однако со стороны это больше напоминало намеренное игнорирование.
«Все по-старому, он никогда не изменится. Все те же реплики, все такое же вечно недовольное лицо, словно я его чем-то задеваю. Забавно, он, наверное, единственный из Эспады, кто так открыто объявляет о своем отношении ко всему и всем. Возможно, даже крысы попадают под его жесткую критику».
Интересна была сложившаяся контрастность. Улькиорра, в белой одежде, с белой кожей и белым осколком маски, стоящий возле белой двери, и нарушающие белизну черные волосы и зеленые глаза. По привычке спрятав руки в карманы, Шиффер моргнул, тем самым вернув себя в реальность, и вспомнив о том, что уже около трех минут изучает психологию Гриммджо, воздерживаясь от реплик.
- Просто так ничего не может случиться, Гриммджо. Все действия имеют свою причину. Даже банальное хождение по коридорам является следствием скуки. Ты знал, где моя комната, и ты явно не мог остановиться здесь просто так, учитывая твои постоянные глупые выпады в мой адрес.
Улькиорра изложил свою мысль, ни разу не пошевелившись, словно стараясь не вызвать какого-либо раздражающего фактора, как психотерапевт, беседующий с окончательно потерянным в себе клиентом.
«Какой же предсказуемый ход событий».
-Разговорчивый? Ты так считаешь? Я разговорчив тогда, когда кто-то, как ты, нуждается в моем объяснении, - спокойно продолжил Куатро, не обратив внимания на недовольные или сатирические нотки в словах Джагерджека. Выпрямившись в полный рост, Шиффер, будто забыв, что вообще с кем-то говорит, повернул голову в сторону комнаты. Через окно было видно искусственное небо, простирающееся над Лас Ночес, ничуть не изменившееся за эти 10 минут. С одной стороны, это было ожидаемо, с другой – огорчало. Просто сегодня был не его день.
-Ну, так в чем дело, Гриммджо? Может быть, тебе нужна помощь, или просто хочешь поделиться состоянием души?

Казалось, что, если слишком долго стоять в Лас Ночесе, прижавшись спиной к стене и замерев, сможешь навсегда слиться с ней, с её холодом, печалью, историей. Эти высокие и пустые выбеленные стены всегда бесили Гриммджо, такого несдержанного, эмоционального и яркого. Хотелось взять краски и размазать их по стенам Лас Ночеса, хотелось перемен, хотелось... Жить? Да, именно жить. В последнее время Гриммджо был лишен того, к чему стремился, и поэтому ему очень сильно хотелось что-то изменить. Он всегда стремился к битве. Только вот в последнее время даже мысли о битве заменяло какое-то новое чувство, еще не устоявшееся и не обжившееся в душе, но уже нагло толкающее Гриммджо на несвойственные ему доселе мысли и переживания.
Хамоватый голос Гриммджо несколько минут назад унёсся в пространство Лас Ночеса, но ответа от того, кому был адресован его вопрос, не следовало. "Опять молчит! Опять это напряженное ожидание. Гриммджо, что с тобой? Откуда вообще взялась такая невыносимая ненависть к четвертому? Чёрт, как я всё это ненавижу! Глупые, глупые мысли..."

Мысли шестого были рассеяны голосом Улькиорры. Как только четвертый сделал паузу, Гриммджо собрался вставить свое слово о бессмысленности поиска причинно-следственных связей во всём, но Улькиорра продолжил. "Ничего себе его понесло..." Гриммджо стоял, облокотившись к стене, повернув голову в сторону четвертого и на удивление внимательно прислушиваясь. От такого обилия слов из уст Шиффера Гриммджо невольно чуть приоткрыл рот и округлил глаза. Джагерджек молча наблюдал за движением его губ, словно пантера, ищущая удобный момент для прыжка на свою жертву. Но прыгать на Улькиорру у него не было ни причины, ни желания. Он просто смотрел на его лицо, изучая сантиметр за сантиметром его бледной кожи, изредка замечая, как колышутся чуть длинноватые чёрные волосы.
Фыркнув на предположение Шиффера о том, что ему может понадобиться помощь, Джагерджек отвел глаза и отстранился от стены, засунул руки в карманы и, надменно посмотрев на Улькиорру, сказал:
- Какая, к чёрту, помощь мне может понадобиться от тебя? И уж точно не собираюсь делиться с тобой состоянием своей души.

Он не чувствовал никакой ярости, но, тем не менее, понимал, что ещё хоть слово, и он без всяких рассуждений бросится на Улькиорру, и... А вот тут к Гриммджо пришла странная мысль, отразившаяся изумлением на лице и заставившая сжаться в кулаки руки в карманах. Ему хотелось дотронуться до смольно-черных волос, дразнящих его кошачий взгляд своей игрой со сквозняком, ему хотелось схватить тонкие бледные запястья и прижать их к стене, по-кошачьи мягко хотелось коснуться этих тонких, никогда не кривящихся ни в улыбке, ни даже в лёгкой ухмылке губ...
Отогнав мысли легким взмахом головы, Гриммджо негромко буркнул себе под нос, обращаясь, скорее, к своим мыслям, а не к четвертому:
- Да пошел ты... – и, вновь опустив голову, Секста быстрым шагом направился дальше по коридору, совершенно не осознавая того, куда идет, отказываясь принимать неожиданные, непонятные и выводящие из себя мысли, крутящиеся в голове.